«Герой нашего времени», фильм А.Котта
Замечание по существу: эта рецензия – лишь мнение. Я не хотела бы претендовать на истину в последней инстанции. Я пишу ее не как филолог, не как журналист – только как зритель. Оговорюсь сразу: в моем понимании жизни режиссер замахнулся на святое. Попытка экранизировать лермонтовское бессмертное детище – своего рода сверхзадача уже сама по себе.
Во-первых, это прежде всего психология, а не популярный нынче action, где много действий и мало что за ними стоит. Дневниковая интимная форма повествования обязывает. Не нарушить ее нельзя просто потому, что невозможно себе представить, что сидит человек сто-двести (сколько вмешает средний кинозал?) и дружно читает «журнал Печорина». Дневник – всегда один на один. Экран тут – третий лишний, если можно так сказать. Во-вторых, Печорин персонаж необычный и, в сущности, выбор артиста определяет успех или провал всего проекта. В-третьих, Кавказ глазами Лермонтова — это не просто набор живописных пейзажей. Иначе говоря – проще снять очередную мыльную историю. Дешевле, удобней – и тапками меньше кидаться станут. Ибо режиссер, стремящийся экранизировать классику, при любом раскладе обречен на обвинение во всех смертных грехах. Не так трактовал, нарушил логику повествования, влез с отсебятиной…
Честно говоря, первые кадры сериала повергли меня в глубокое недоумение: какой такой капитан Рокотов? Какая, к черту, дуэль? И где, наконец, был Лермонтов, когда это все возникло из небытия?!
Спустя несколько минут стало ясно, что Рокотов – тот самый драгунский капитан, функции которого у Михаила Юрьевича скромно сводились к провоцированию скандала между Грушницким и Печориным. Допустим. Решили как-то обосновать участие третьего лица в той междоусобице – мол, были еще и личные мотивы.
Общим фоном всего повествования создатели фильма сделали историю с княжной Мери, происходящую близ известных кавказских целительных источников. Этот ход лично мне показался удачным: все же, кого ни спроси, всем при упоминании произведения в первую очередь приходят на ум именно эти сцены. Кто вспомнит дуэль с Грушницким, кто любовный треугольник. Остальные части почему-то меркнут. Вероятно, за счет того, что образ Печорина, наверное, лучше всего раскрывается именно в этих эпизодах.
Есть моменты, отсутствующие у Лермонтова. Человек, знающий первоисточник, видит их сразу. Но у меня, в принципе, особенного отторжения это не вызвало. Не могу сказать, что эти «домыслы» как-то принципиально меняют суть дела. Да, у Лермонтова Вера – блондинка, а Эльвира Болгова в фильме — брюнетка. Но, во-первых, непонятно, насколько это существенно вообще, а, во-вторых, это явление можно легко обосновать тем, что актриса со светлыми волосами выглядела свежее и ярче, а сюжет требует создания образа серьезно больной женщины. Так что это могло бы быть исключительно визуальным требованием. Есть в сериале и откровенные ляпы – например, не мог Грушницкий, военный офицер, не знать, где находится Тамань.
Что касается главного. Печорин… Я, что называется, с тяжелым сердцем наблюдала за игрой Игоря Петренко. Боясь разочароваться. Мне как-то с самого начала показалось, что он верно нашел зерно этого образа, и было бы ужасно осознать, что это не так. К счастью, мне повезло. Моих представлений о личности героя артист не разрушил. Несмотря на то, что я, в принципе, считала (и считаю…), что Петренко «слишком самец» для психологической драмы, разворачивающейся в душе лермонтовского персонажа. Но ни разу за все время просмотра у меня не возникло внутреннего протеста (пожалуйста, давайте, мол, уберем это недоразумение с экрана… где Печорин?!). Я видела предыдущие экранизации – и вот там делалось дурно. Даля не могу воспринимать в качестве Печорина в принципе – там, на мой взгляд, слишком много самого Даля. В этом плане Петренко, несомненно, выигрывает. Я не хочу этим сказать, что артист сам собой ничего не представляет, раз его личность не чувствуется в персонаже! Это лишь субъективное впечатление.
Как я уже говорила, по моему мнению, успех этой картины определяется выбором артиста на роль Печорина. Так что для меня фильм уже состоялся.
Трудно, признаться, было привыкнуть к Юрию Колокольникову в роли Грушницкого. Но ничего. Я изначально себе представляла его иначе – например, в моем воображении этот герой был непременно брюнетом с усами, — но это вопрос малосущественный. В целом мне показалось, что образ сложился органично.
Сергей Никоненко в роли Максима Максимыча – отлично. Практически ожившая моя фантазия.
Роль Вернера явно выходит за рамки, отведенные ей автором романа. Его довольно много, и он запоминается. Авангард Леонтьев ярок, харизматичен – доктор становится одним из ключевых персонажей экранизации.
К женским образам у меня также претензий не оказалось: Эльвира Болгова (Вера), Евгения Лоза (Мери), Наталья Горовенко (Бэла), Мария Беккер («ундина»)… Трогательно наивная княжна, отчаянно любящая замужняя женщина, гордая юная черкешенка, «безбашенная» загадочно-неуловимая контрабандистка… На мой взгляд, все на свои местах. Отдельно хотелось бы отметить игру Ирины Алферовой (княгиня Лиговская, мать Мери) – ее героиня приятно запоминается.
Съемки происходили на лермонтовских «точках». Группа, насколько мне известно, шла на определенные риски в стремлении соответствовать литературному первоисточнику. Но это оправдано. Кавказ у Лермонтова не просто декорация, это некий закадровый персонаж, присутствие которого не особенно заметно изначально, но очень трудно его игнорировать. Вы можете представить события «княжны Мери» в подмосковье? Лично я – определенно нет.
Про музыку ничего конкретного сказать не могу. По моим представлениям, она выполняет свою задачу: не раздражает – и на том, как говорится, спасибо.
В целом я бы признала эту экранизацию самой успешной из всех, ныне существующих. Несмотря на фантазии ее авторов и определенные промашки – у кого их нет? И я безмерно благодарна создателям картины за то, что мои юношеские впечатления от романа не были растоптаны грубым искажением. У меня еще какое-то время после просмотра сохранялось ощущение, что я пешка в чужой игре, что я тоже фигура на печоринской «доске манипулирования». Мне казалось, что он и меня видит насквозь аж по ту сторону экрана. И я в какой-то момент отчетливо поняла, почему мне не нравится Вера: я просто ревную Печорина… Правда, я себя быстро разоблачила и уже совершенно искренне прониклась к экранной героине симпатией и сочувствием.
На самом деле, конечно, восторги – к Лермонтову. Но тем не менее. Низкий мой поклон режиссеру и всем участникам действия – за сохранение целостности моих ощущений. И за укрепление интереса к истинно поэтической прозе Михаила Юрьевича.
Лидия Рыжова
