К юбилею Иосифа Бродского

24 мая – 75 лет со дня рождения поэта, драматурга, переводчика И.А. Бродского (1940—1996).

Его трудно отнести к поэтам пророческого склада. И все-таки однажды Бродский заметил: «Век скоро кончится, но раньше кончусь я». И для подобных предчувствий были все основания – его сердце было надорвано еще в юные годы. Потом операция, нездоровая полнота, одышка. И при этом – кофе и сигареты.

Его кончина в 1996-м году была воспринята как уход последнего русского классика. Через Бродского еще можно было дотянуться до Ахматовой. Теперь этой возможности не стало.

Бродский – один из тех, кто никому, в сущности, не обязан. Всё, чего он добился, он добился исключительно за счет самообразования. Казенная советская школа практически ничего ему не дала – как следует, он ее даже не окончил. Пошел «в люди». Перепробовал множество профессий. Ничем не брезговал. Жизнь узнал во всей ее неприглядности. И потом допускал в свои стихи все лексические пласты, чем немало шокировал сторонников «изящной словесности». Вернее, тех, кто считал, что поэзия должна заниматься только прекрасным.

Принято выделять два периода в его творчестве: ранний и поздний, американский. Основания для этого есть. Ранний Бродский – это Бродский Санкт-Петербурга. Он классичен, прозрачен, ясен, музыкален. Недаром если Бродского и поют барды, то это в основном именно ранний Бродский.

Традицию попытался поломать Олег Митяев, записавший целый альбом «Ни страны, ни погоста…» и выбравший для исполнения очень разноплановые стихи, но как-то песни не слишком прочно вошли в его репертуар. На концертах Олег Григорьевич почти не исполняет их. А жаль, там есть шедевры.

Общеизвестный факт: Бродский был осужден за тунеядство. Сам он сей факт напрочь отрицал, упорно повторяя на суде одну и ту же фразу: «Я работал. Я писал стихи». Беда была в том, что в официальном, советском Союзе писателей он, конечно, не состоял. Невольно думается: а скольких современных фрилансеров (или копирайтеров – кому как угодно) можно было бы привлечь по этой злополучной статье, останься она в силе? Ведь некоторые из них словно «прописаны» в Сети, а официально нигде не числятся. Есть, кстати, и авторы, которые обязаны своей славой исключительно Интернету – Вера Полозкова, Игорь Растеряев и др.

После Марины Цветаевой, которая также тяготела к этому художественному приему, Бродский довел искусство enjambement почти до совершенства. Речь о переносах. Обычное дело для поэзии – мысль редко заканчивается в пределах одной строки. Но речь Бродского льется и рвется. Один стихотворный период может включать вовсе не одну строфу.

Отдельный разговор – об авторской манере чтения Бродского. Сам он считал: «Поэт должен переть, как танк». И старался читать на одном дыхании, без пауз. Делал это внешне монотонно, в одной тональности. Слушая его, понимаешь, что без чтения глазами все-таки текст вполне может не «доходить».

После Набокова Бродский – второй русский классик, кто вынужденно перешел на английский язык, оказавшись в изгнании. Но английский язык Набокова – это его первый язык, язык детства. Поэтому особых проблем не было. Бродский же, конечно, пережил некую психологическую «ломку». Проще было писать по-английски эссе или читать лекции студентам. Сложнее – со стихами.

Похоронили поэта на кладбище в Венеции, где он так любил бывать. Что ж, лучшего места, должно быть, и придумать нельзя. Близость воды, текучие формы, ощущение зыбкости и скоротечности жизни…

Его переписка и дневники закрыты на 50 лет вперед. Стало быть, потомков еще ждут открытия, связанные с именем Бродского.

Павел Николаевич Малофеев