К юбилею Веры Инбер
10 июля – 125 лет со дня рождения поэтессы, писательницы В.М. Инбер (1890-1972)
Рассказывают такую историю. Не нуждающийся в дополнительном представлении режиссер Эльдар Рязанов на одном из «квартирников» взял в руки гитару и исполнил душещипательную песню про «девушку из Нагасаки». Когда же последние аккорды стихли, с «галерки» раздался негромкий старческий голос, лукаво вопрошавший: «А чьи стихи?» Волею случая оказалось, что автор тут же, рядом. Вера Михайловна Инбер собственной персоной.
С одной стороны, ее трудно оторвать от Серебряного века. Но только хронологически. С другой – мало кто так «врос» в советскую действительность, как она. И это при близком родстве с самим Л.Д.Троцким, которому Инбер приходилась двоюродной сестрой. Ведь практически всех близких родственников своего заклятого врага Сталин не преминул уничтожить. А Инбер странным образом уцелела. И даже удостоилась Сталинской премии. Хоть и второй степени. Наверно, чтобы знала свое место…
Общеизвестно, что поэты остаются в памяти потомков не целыми стихотворениями и даже не строфами, а отдельными строчками стихов. Есть ли такие строки у Инбер? Сомнительно. Пусть меня поправят знатоки отечественной словесности или дотошные литературоведы. «Девушка из Нагасаки» — вот ее бессмертный «хит». Куда «приткнуть» эту вещь? К пресловутому «шансону» или «блатняку»? А так ли это важно? Даже Владимир Высоцкий, который чужие тексты пел редко и неохотно, «соблазнился». И «сбацал» этот текст гениально. Да, в своей манере, надрывно, громко, но разве нет в этом стихотворении «одной, но пламенной страсти»?
Тот факт, что Инбер трижды была замужем, — только факт ее личной жизни, никоим образом не отразившийся на творчестве. А вот три года, проведенные в блокадном Ленинграде, — совсем иное дело. Она вела дневник, опубликованный позднее на страницах журнала «Знамя», написала поэму «Пулковский меридиан». Пусть Инбер и не снискала славы «блокадной мадонны», что досталась Ольге Берггольц, но и она не покинула замерзавший и вымирающий город, разделила с ним все страшные месяцы блокады. И уже поэтому незачем метать критические стрелы в ее адрес.
В поэзии встречается такое явление как смысловой «стык». Когда окончание одного слова в сочетании с началом другого дает новое слово, причем далеко не всегда удобочитаемое и произносимое вслух. Даже Блок в этом смысле – и тот не безупречен. Он никогда не читал поэму «Двенадцать» вслух. Оправдывался тем, что не слышит ее в звуке. Иначе трудно объяснить такую поэтическую «глухоту» в строке «Ужо постой!», где никакая ритмическая и смысловая пауза не спасает неприличного «стыка». Количество подобных примеров легко умножить. В свое время поэт-футурист А.Крученых издал целую книгу, составленную из них. Вот бы найти и почитать!.. Что же касается Инбер, то она написала поэму о Стеньке Разине, где была строка «отруби лихую голову». Прочтите вслух и оцените. Без комментариев. Ручаюсь – несколько минут истерического смеха вам гарантировано. Виноват ли поэт? Только косвенным образом. Любой автор найдет у себя подобные «косяки». Может, не столь явные, но все же.
Выбора у Инбер не было. Только «врастать» в советскую действительность и воспевать ее. Что она и сделала. И Пастернака послушно прокляла, и Ленину в верности клялась. В последние годы жизни (а жизнь оказалась долгой), она начитала целую подборку стихотворений для записи на грампластинку. На сайте «Старого радио» все эти записи ныне доступны. Ничего особо интересного. Голос пожилой женщины, тусклый, монотонный. Словно и не была эта особа молодой и не меняла мужей, как перчатки.
Инбер – из тех поэтесс, что задавили в себе женское начало и предпочли ремесло творчеству. Мечта Маяковского о том, чтобы «к штыку приравняли перо», нашла в ее образе вполне реальное воплощение. И только ли в ее образе? Сколько их было – правоверных советских стихотворцев, писавших стихи километрами, но в чьих строках поэзия и не ночевала? Имя им – легион. А «Девушку из Нагасаки» петь еще точно будут. Без указания авторства. Воистину, «нам не дано предугадать…»
Павел Николаевич Малофеев
