Стать грамотным

Лингвистический анализ стихотворения А.С.Пушкина «Пророк»

Август 11, 2016 / Литература / Комментарии: 0

Анализ стихотворения ПророкВ наследии А.С.Пушкина немало произведений, неизменно привлекающих внимание читателя и исследователя на протяжении вот уже двух веков. Среди них особое место занимает  «Пророк», традиционно включаемый в цикл стихотворений о поэте и поэзии.

Стихотворение «Пророк» было написано 8 сентября 1826 года. В печати оно впервые появилось в 1828 году в третьем номере «Московского вестника» и с тех пор входит во все собрания сочинений поэта.

За долгие годы своего существования стихотворение не раз становилось предметом исследования: им занимались литературоведы, текстологи, лингвисты. Но, как это ни парадоксально, оно, как и некоторые другие стихотворения «гражданского» звучания, до сих пор требует тщательного лингвистического комментария, который способствовал бы объективному толкованию текста.

Библейские мотивы.

Большинство исследователей пришло к единому мнению – в лице пророка дан высокий образ вдохновенного, истинного поэта. Смысл стихотворения – рождение творческого вдохновения у поэта-пророка, призываемого к активной деятельности, — передан в библейской форме. За основу Пушкин берёт VI Книгу пророка Исайи.

Обращение к библейскому сюжету было традиционным: вспомним переложения псалмов у Ломоносова, поэтические обработки 81-го «якобинского» и 100-го псалмов у Державина, «эпическое стихотворение» «Давид» Кюхельбекера и ораторию «Творение мира» Радищева. Непосредственно с «Пророком» Пушкина перекликаются стихотворения Ф.Глинки «Призвание Исайи», «Пророк», «Глас пророка».

Некоторые места Библии, обличающие злых царей, неправых земных владык, давали поэтам возможность высказывать свои оппозиционные настроения. Особенно много в этом смысле давали Книги пророков. Пророки, по Библии, бесстрашно вещали правду в лицо царям, обличали их несправедливости, и поэтому большинство из них было казнено. Так случилось и с пророком Исайей.

«Пророк» не является просто поэтическим переложением VI Книги. Для Пушкина важно, прежде всего, самое понимание высокой миссии пророка, возможность сказать о назначении поэта. Используя библейские образы, с удивительным мастерством передавая библейский стиль, поэт изображает прозрение пророка, рождение вдохновения, свойственного пророкам и поэтам.

Особенности лексики. Церковнославянизмы в стихотворении «Пророк».

Основа «Пророка» — церковнославянская и книжно-поэтическая лексика, создающая вместе с другими средствами (синтаксическими, метрическими, звуковыми) поэтически-возвышенный тон повествования. Мы  не найдём у Пушкина другого стихотворения, столь насыщенного лексикой такого рода. Случайно ли это?

Время написания «Пророка» — период творческой зрелости Пушкина. Если в ранней поэзии старославянизмы используются им в версификационных целях, то, как пишет С.И. Ильинская, «после 1822-1823 гг. стали приниматься во внимание смысловая сторона и их стилистическая окраска».

Пушкин использует в стихотворении старославянизмы разной стилистической яркости и употребительности: есть такие часто встречающиеся, как перст, уста, десница, глас, вещий, и такой сравнительно редкий архаизм, как глагол («слово, речь»).

Церковнославянизмы в стихотворении особым образом дифференцируются: лексика, придающая повествованию библейский колорит; грамматические формы, которые создают повествовательно-риторический тон, близкий к библейскому сказанию; символика церковно-религиозного плана.

Следует сказать ещё об одной особенности «Пророка»: многие слова стихотворения уникальны, ибо встречаются два-три, а порой и один раз в произведениях Пушкина. Один раз в огромном наследии поэта встречаются: празднословный, отверзлись, подводный, прозябанье, водвинуть, гад; два раза: орлица, перепутье; три раза: жало, горний, глагол (в значении «слово, речь» — два раза). Редко встречаются и слова влачиться, зеница, внять, дольний, отверстый, воззвать, исполниться (в значении «наполниться, проникнуться чем-то»).

Лексика стихотворения отличается большой образностью, и образная система его поэтому особенно сложна и необычна. Слова типа пустыня, духовный, пророк совмещают в себе как бы два плана, два смысла – библейский и житейский. И эти два смысла слиты здесь, в этом поэтическом контексте, в некое синкретическое единство. Пророк – это и пророк, и поэт; пустыня – это и место уединения, отдалённое от центра, и мир, лишённый божественного начала, света и т.д.

Построчный комментарий.

Лингвистический комментарий к стихотворению начнём со слова, стоящего в его названии – Пророк. Это слово довольно часто встречается у Пушкина, и именно в главном значении, которое лучше всего определяется в «Общем церковно-славяно-российском словаре» П.И.Соколова (1834):

«Пророк – тот, кому по Божию вдохновению откровенны священные истины, от общего сведения сокрытые, и поручена должность проповедовать оныя перед людьми».

Большой смысл, скрытый в этом слове, образе, привлекал многих поэтов, в том числе и Пушкина. Говоря о роли, назначении поэта, о творчестве и вдохновении, он не раз обращался к этому образу как в лицейские годы, так и в зрелый период творчества. Стихотворение «Пророк» стало своего рода программным произведением: поставив образ пророка в центр его, великий поэт смело сказал о назначении поэта проповедовать истину, «глаголом жечь сердца людей».

Духовной жаждою томим…

Духовная жажда – страстное желание мудрости, обретения нового знания.

Томиться – «испытывать сильные душевные страдания, мучения». В данном случае, выражаясь прозаическим языком, испытывать огромную жажду познания, мудрости.

В пустыне мрачной я влачился…

В этой строке особенно ярко проявилась двуплановость стихотворения. Мрачная пустыня – место, где человек остро чувствует своё одиночество, в библейском смысле – место, утратившее божественное начало, духовный свет.

Существенным элементом стихотворения является образ «жизненного процесса», воплощённый в сочетании влачиться в пустыне. Здесь поэт выбирает церковнославянский глагол с отрицательной экспрессивной окраской: влачиться – «вести мучительную, тягостную жизнь». В современном русском языке это слово употребляется лишь в составе фразеологического оборота влачить существование.

И шестикрылый серафим

На перепутье мне явился.

Образ жизненной пустыни здесь дополняется новым образом – перепутья в пустыне. И здесь мы сталкиваемся со сложным, комплексным значением слова. С одной стороны, перепутье – это место, где перекрещиваются или расходятся дороги, с другой – в нём воплощено и переносное значение выражения – быть на перепутье – «сомневаться, находиться в состоянии колебания, выбора жизненного пути».

Шестикрылый серафим. Слово шестикрылый в словарях не встречается. Л.В. Щерба даёт следующее толкование: «сделано по живому образцу, шестипалый». По мнению учёного, корни этого образа церковнославянские и греческие.

В понимании смысла стихотворения немаловажную роль играет и изначальное значение слова серафим – «пламенеющий, горящий». Именно серафим в состоянии преобразить пророка, а затем зажечь его сердце пламенной любовью к человечеству.

Начинается преображение пророка:

Перстами лёгкими как сон

Моих зениц коснулся он…

Отметим поразительную точность и экспрессивность сравнений: как сон, то есть подобно чему-то почти неощутимому, рассеянному в воздухе. И далее: Как труп в пустыне я лежал… Абсолютная лёгкость сменяется абсолютной неподвижностью, безжизненностью.

Значение первого сравнения усиливается, кроме того, глаголом коснуться – «дотронуться слегка, притронуться».

Отверзлись вещие зеницы…

Отверзтись — значит открыться, раскрыться. Этот устаревший глагол имел и другое, более архаичное значение: «сделаться способным к уразумению, принятию чего-либо».

Вещие зеницы – «видящие скрытое для остальных, проникающие в сокровенные тайны жизни».

Моих ушей коснулся он, —

И их наполнил шум и звон:

И внял я неба содроганье…

Внять — значит услышать что-то, воспринять слухом. В словаре П.И. Соколова, например, читаем: «Внять – несов. вид внимать – прилежно, рачительно слушать, разбирать, рассматривать умом».

Ощущается перекличка переносных значений глаголов: отверзтись – «сделаться способным к уразумению» и внять – «рассматривать умом». Таким образом, теперь пророк может не только видеть и слышать, но и видеть и слышать, глубоко осмысливая происходящее в мире.

И горний ангелов полёт…

Горний – «небесный», противопоставлено слову земной.

И гад морских подводный ход…

Гад – в данном случае это устаревшая форма родительного падежа множественного числа (гадъ); более новая форма – гадов.

И дольней лозы прозябанье…

Дольний (дольный) – архаизм, имеющий такие значения: 1) прилагательное к слову долина; в настоящее время употребляется прилагательное долинный; 2) «земной, человеческий».

В словаре языка Пушкина отмечено, что в стихотворении «Пророк» данное слово употребляется в своём первом значении, то есть «долинной лозы прозябанье». Однако, возможно, что поэт создал более обобщённый образ «земной лозы», так как в этих строках появляются антонимические пары: горний – дольний, небесный – земной. Такое противопоставление, дополненное образом подводного царства, создаёт величественную картину всеобщности сущего, которая теперь доступна пророку.

Прозябанье. Существительное от архаичного глагола прозябать, означающего «расти, выходить из земли». Сейчас слово прозябанье употребляется в ином значении – «бесцельный образ жизни».

И он к устам моим приник

И вырвал грешный мой язык…

Приникнуть —  значит прикоснуться к чему-либо, прильнуть.

Грешный язык – не только согрешивший, но и язык, «влекущий к греху» (по выражению Л.Новикова).

И жало мудрыя змеи

В уста замершие мои

Вложил десницею кровавой…

Жало (мудрыя змеи) традиционный поэтический образ, символизирующий что-либо острое, язвительное. Здесь, судя по всему, «язык, уничтожающий несправедливость, порок». Наделяя поэта даром пророка, Пушкин также обращается к традиции: змея – символ мудрости.

И он мне грудь рассек мечом,

И сердце трепетное вынул…

Сердце трепетное – сердце охваченное страхом, боязнью. Поэт-пророк должен быть бесстрашным.

И угль, пылающий огнём,

Во грудь отверстую водвинул…

Угль, пылающий огнём – скрытая метафора; имеется в виду пламенное бесстрашное сердце.

Преображение поэта-пророка завершено. Этот процесс, как мы увидели, был мучительным, кровавым и необратимым. Пророк обновлён, перерождён. Теперь он способен воспринимать происходящее в мире горнем, дольнем, подводном; он способен увидеть скрытое от других; он готов действовать…

И Бога глас ко мне воззвал…

Воззвать – значит обратиться с призывом, побуждать к действию.

«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей…»

Восстань – форма повелительного наклонения от глагола восстать, то есть «встать, подняться».

Виждь – поэт употребляет особую форму повелительного наклонения от старославянского глагола видѢти (видеть).

Воля – в данном случае требование, желание.

Исполниться волею – значит проникнуться требованием, велением голоса мудрости и справедливости.

«И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей».

Глагол – в данном случае это речь, слово.

Жечь – здесь слово употреблено в переносном значении «возбуждать, волновать, очищать». Говоря иначе, долг поэта-пророка – волновать сердца людей словом высшей истины.

Особенности произношения некоторых слов.

В стихотворении «Пророк» мы сталкиваемся с таким произношением некоторых слов, которое непосредственно связано с общей высокой тональностью произведения. Слово рассек произносится с ударным [э], а не с [о]; слово Бога с Ѵ фрикативным. Рифмой обусловлено ударение в словах: вне′мли, заме′ршие, дольней ло′зы.

Особенности композиции стихотворения.

Композиционное деление и синтаксическое построение стихотворения «Пророк» не менее интересны, чем его словесная ткань.

Литературоведы неоднократно отмечали удивительную композиционную стройность стихотворения. Его две части построены по принципу параллелизма. Немалую роль в создании неторопливо-торжественного, риторического тона повествования играет анафорический союз и.

Ещё одной интересной особенностью построения произведения являются повторы слов и конструкций, переплетения значений слов. При беглом чтении «Пророка» не сразу осознаёшь, что многие слова, повторяясь, встречаются по два раза: пустыня, зеницы, коснуться, внять, уста, сердце, он, мои. При этом поэт иногда сталкивает одни и те же слова в соседних строках – создаётся впечатление, что автор заостряет внимание на каждом этапе, на каждом миге перерождения. Повторы не вызывают монотонности: они позволяют ощутить значительность и постепенность происходящих изменений.

Большой ценитель творчества А.С. Пушкина, Н.В. Гоголь писал: «Пушкин немногоглаголив на передачу ощущения, но хранит и совокупляет его долго в себе, так что от этого долговременного ношения оно уже имеет силу взрыва, если выступает наружу».

Именно такую силу взрыва обрёл «Пророк», взволнованный, торжественный монолог великого поэта о поэте.

Использованы материалы статьи Л.Л. Шестаковой «Лингвистический анализ стихотворения А.С. Пушкина «Пророк».

Коллекция готовых сочинений

Комментарии закрыты.