«Наукообразный» стиль
«Да нет такого стиля!» — скажут иные, прочитав заголовок. Согласен – есть научный. А что касается
наукообразного – так я склонен определять стиль некоторых современных деловых бумаг и искажённый стиль научных работ — текстов кандидатских и, тем более, докторских диссертаций по педагогике (вот кто ждет проверки на антиплагиат – уверен, столько голов бы полетело!..).
Многим людям вообще свойственно пытаться казаться умнее, чем они есть на самом деле. Сдаешь вступительные экзамены: понятное дело – самореклама, вот и лезешь из кожи вон в попытке доказать, что именно ты достоин носить звание студента. Публично защищаешь научный труд – тем более: то горячишься, то напускаешь на себя нарочитую серьезность. Ведь, как-никак, на кону – ученая степень. Вот только в пылу самоутверждения и амбиций мы часто напрочь забываем о возможных читателях наших опусов. И эта забывчивость способна спустя какое-то время нам же самим выйти боком…
Есть такая фигура речи – инверсия, намеренное нарушение порядка слов. Она придает речи необычность и экспрессию. Немало инверсионных оборотов в поэзии. И все бы ничего, если не в ущерб смыслу. Вспомним хотя бы строки из хрестоматийного стихотворения М.Ю.Лермонтова «Смерть Поэта»: «А вы, надменные потомки, / Известной подлостью прославленных отцов / Пятою рабскою поправшие обломки / Игрою счастия обиженных родов». Спросите у любого школьника: все ли ему здесь понятно? Ответ вполне предсказуем. А как вам такая фраза: «Чернышевский пишет роман о направлениях деятельности демократической интеллигенции в крепости». Продираться сквозь «частокол» косвенных падежей и пытаться определить, что к чему относится, честно говоря, никакого желания нет. Разве стиль научных работ — в его исконном понимании — обязывает к подобным «витиеватостям»?
Знавал я одного коллегу, ныне достигшего значительных высот в науке. Человек своеобразный, талантливый, хотя и какой-то «вывихнутый». Его отличают то псевдопростота, то чрезмерная усложненность – как в стихах, так и в прозе. Судите сами: «В психоделической столовой таксопарка / Ты истерически хлебала габерсуп» (из т.н. стихов); «Феноменальный суицид коэкзистенции обусловлен трансцендентальным единством апперцепции» — а это, конечно, проза. Всё понимаю – есть слова-профессионализмы, мы не можем писать так, как говорим, когда мы выступаем публично, то ведем себя чуть более аффектированно, чем обычно – но, Господи, помилуй от такого умничанья! Вот и получается, что, как минимум, двумя болезнями поражен наш язык: тенденцией к примитивизму и стремлением усложнить, запутать общий смысл даже элементарного высказывания. Прямо как в диалоге из культовой советской комедии: — Почему Ы? – А чтоб никто не догадался!..
