Рассказ Валентина Распутина «Уроки французского»
Этот небольшой рассказ недавно ушедшего от нас писателя Валентина Распутина – одно из самых известных его произведений. В 1974-м году, когда рассказ увидел свет, многие реалии, описанные в нем (голодное послевоенное детство, игра в «чику» и др.), большинству читателей еще были близки и понятны. Сегодня картина совсем иная. Но вот для педагогов, действующих и обучающихся, на узком «пятачке» нескольких страниц поставлена серьезнейшая проблема. Она сформулирована в заголовке эссе, основное содержание которого впереди.
Каковы традиционные представления о педагоге? Вспомним для начала, что само это слово в переводе с древнегреческого языка означало «водителя». Но не того, кто водит то или иное транспортное средство, а того, кто сопровождает детей куда бы то ни было. Сначала этим занимались рабы, а затем специально обученные люди.
Можно вспомнить и советский зрительный стереотип типичного школьного учителя – одет небрежно, вечно измазан мелом, чем-то постоянно озабочен, никакой личной жизни. Но это учитель в зрелые годы. А героине распутинского рассказа, Лидии Михайловне, всего около двадцати пяти лет. Она в начале педагогического поприща. И как можно в этом случае оценивать ее пристрастно и строго? Ошибки в ее практике были, есть и будут. Как аппетит приходит во время еды, так опыт приходит во время работы. Лишь бы присутствовало чувство пути, ощущение того, что профессию ты выбрал верно. А у Лидии Михайловны оно, несомненно, присутствует.
К тому же, разве не должен традиционный педагог осуществлять т.н. дифференцированный подход к своим питомцам, особенно тем, кто обучается в начальной школе и больше других нуждается в помощи и участии? О необходимости такого подхода говорят и сегодня. Правда, с этим пресловутым принципом «подушевого финансирования», когда в классе должно быть не менее двадцати пяти человек, ни о каком индивидуальном подходе и думать не приходится. Да, были времена – занимались с учениками после уроков, абсолютно бесплатно, отрывая время от себя и от семьи. О репетиторстве и речи тогда не было. У обучения за деньги своя специфика. И не самая радужная, надо признаться…
Должен ли педагог быть ориентирован на личность ребенка и его потребности? А кто вообще сказал, что ребенок – личность? Представители модной сегодня ювенальной юстиции, которые не мытьем, так катаньем пытаются протащить свою философию в российское законодательство? Ребенок – личность в эмбрионе, в зародыше. Ему еще многое предстоит постичь, чтобы этой самой личностью стать. И это вовсе не означает, что надо унижать его и ставить на место. Лидия Михайловна как раз этого и не делает. Она действенно помогает. Да, в истории с мнимой посылкой она выглядит неуклюже. Но ведь помочь хотела от чистого сердца. И совершенно искренне не знала, что на голодной Кубани ни о макаронах, ни о гематогене и слыхом не слыхивали.
Если в чем и можно упрекнуть Лидию Михайловну, так только в том, что увлекается игрой в «чику» вместе с мальчишкой. Так, собственно, и поступает «застукавший» их обоих за этим занятием директор школы, скорый на выводы и на расправу. Но ведь объяснение звучит из уст самой учительницы! В ней еще живет ребенок и неистребимая тоска по собственному детству. Она еще не очерствела, не загрубела сердцем, не вооружилась «здоровым цинизмом» после долгих десятилетий в профессии. Бог даст, этого и не произойдет.
Таким образом, нарисованный Распутиным образ учительницы вполне соответствует традиционным представлениям о высокой миссии настоящего педагога. И соответствует именно тем, что начинающая учительница максимально ориентирована на ученика и его запросы. А разве может быть иначе? Если иначе – это уже игра в «хорошего учителя».
