Заметки о поэзии Лермонтова
Еще когда работал по специальности и приходилось периодически принимать у студентов выученные ими наизусть стихотворения русских классиков, пытался требовать, чтобы учили стихи осмысленно, с пониманием того, о чем в них говорится. И тогда же понял: как все-таки важно слышать мелодию звучащей речи!
Не уверен, что все наши классики в обязательном порядке читали вслух написанное – иначе трудно объяснить поэтическую «глухоту» и наличие смысловых стыков – когда из окончания одного и начала следующего за ним слова получается еще одно, причем не всегда удобочитаемое. Но это – тема одного из следующих материалов. Сегодня – несколько заметок о классических текстах М.Ю.Лермонтова – благо и год юбилейный.
Знаменитые «Тучи», где уже в первой строчке явная нестыковка с родом имени существительного: «Тучки небесные, вечные странники». Слово «туча», как всем известно, женского рода. В форме множественного числа логичным было бы окончание «-ы»: «странницы». Почему же существительное стоит в форме мужского рода – «странники»? Вариантов объяснения я вижу два. Первый – синонимом по отношению к «туче» выступает слово «облако». Ныне оно относится к среднему роду, и окончание у него «сигнализирует» об этом же. А было время, когда род являлся мужским и писалось слово так – «облак». Либо же Лермонтов использует прием параллелизма, сближая природное и человеческое начала. Ведь и сам он ощущал себя в мире странником, к тому же гонимым верховной властью. Вот и «примеривает» на себя судьбу туч.
Не менее хрестоматийное стихотворение «Родина», где имеется строчка «Проселочным путем люблю скакать в телеге». Мало кто в нее вдумывается, а ведь такой соблазн воспринять этот образ буквально и в юмористическом духе – едет телега, запряженная лошадьми и на ухабах того, кто в этой телеге находится, то и дело подбрасывает, либо скачет он от радости, предвкушая встречу с родной стороной. На самом же деле именно такой была норма словоупотребления в то время, хотя смысл выражения, конечно, не в том, чтобы «скакать в телеге», а находиться в ней. Скачет же лошадь, везущая эту самую телегу.
Одно из пророческих стихотворений Лермонтова – «Сон», где уже во второй строчке находим неудобочитаемый стык: «С свинцом в груди лежал недвижим я». Согласитесь – это двойное «с» сливается в одну букву, и получаем мы «винцо в груди». А ведь никакого самопародийного смысла Лермонтов в эти строки не вкладывал. Видимо, действительно, забыл прочесть вслух, и маху дал…
Наконец, стихотворение «Смерть поэта», с коего, собственно, и началась всероссийская слава Лермонтова. Сила праведного гнева на Дантеса и придворную камарилью стала тем фактором, который обусловил синтаксический беспорядок в заключительных строках. Так пишется в тех случаях, когда материал, по удачному образному выражению Маяковского, еще не «отстоялся словом»:
А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов…
«Продираться» сквозь ряд косвенных падежей к сокровенному смыслу, признаться, трудновато – поди, разберись, что к чему относится – «обломки» к «родам» или наоборот? А ведь стихотворение изучается в девятом классе и в обязательном порядке заучивается наизусть. И если учесть, что большинство учит механически, зазубривая, то где уж тут понять смысл…
Что греха таить – говоря о классических произведениях, мы как-то невольно, подсознательно умеряем свои критические притязания к ним – боимся «авторитетов», причем не важно, в чьем лице – маститого критика или школьного учителя. А жаль – ведь данное обстоятельство мешает взглянуть на то или иное произведение искусства (в том числе и поэтическое) непредвзято. И Лермонтов – не исключение.
Советуем прочитать:
