Соотношение эстетического и нравственного в искусстве
Работа английского философа Джона Локка «Опыт о человеческом разуме» стала своеобразным идеологическим манифестом эпохи Просвещения. Сочинение же французского поэта Н.Буало «Поэтическое искусство» можно считать эстетической Библией для представителей классицизма – основного стиля эпохи.
Классицисты подобно итальянским гуманистам эпохи Возрождения брали за основу греческую античность, но только классический период ее развития. Однако античную триаду «красота, мера, гармония» деятели Просвещения в значительной мере трансформировали и приспособили к нуждам и запросам своего времени.
Превыше всего стал ставиться смысл. Что же касается «низких» жанров, Буало поставил за правило достижение поэтами «изящной простоты», сохраняя при этом единство содержания и формы.
Так, появилась строгая иерархия жанров, их деление на «высокие» и «низкие». Высокие требования предъявлялись и к тематике художественных произведений, и к их языку, и, конечно, к эстетической составляющей. Надлежало воспевать только то, что являлось героическим и возвышенным, что влияло на разум, а не на чувства. Всё эстетически совершенное автоматически объявлялось высоконравственным. В идеале же требуется соблюдать легкость, «и чистоту храня, и в грубость не впадая».
В число «высоких» жанров попали ода, трагедия и героическая поэма, к «низким» решено было отнести басню, комедию, дружеское послание и др. Не допускалось никакое смешение стилей. А просторечная, грубоватая лексика, «лишенный прелести, крикливо-грубый слог» и вовсе вызывали к себе нетерпимое отношение вплоть до XIX века.
Писатели-романтики шли уже другим путем. И Жуковский, и ранний Гоголь, и Лермонтов, и позднее О.Уайльд своей творческой практикой доказали, что зло может принимать различные обличья, в том числе и весьма привлекательные. Человеку свойственно тянуться не только к свету, но и ко всему запретному, даже аморальному.
Известная формула Моцарта из «маленькой трагедии» Пушкина – «гений и злодейство две вещи несовместные» — была неоднократно опровергнута на протяжении последующих столетий. Самые страшные преступления совершались под знаменами Свободы, Равенства и Братства, строительства утопического «светлого будущего». Во имя коллективной морали проливались реки крови, как мечтал еще философ Ж.Ж.Руссо: «железной рукой загоним человечество к счастью».
В целом же, теория «искусства для искусства», как бы ни ругали ее, доказала свою живучесть и актуальность во все времена. Если художник «копает» глубоко, если он – талантливый стилист, хоть и аморальный человек, — многое из того, что он делает, будет и полезно, и эстетически совершенно. Конечно, здесь налицо отрыв формы от содержания, человеческого фактора от творческой практики, но с этим ничего не поделаешь – литературу создают не святые, а страстные люди. Как заметил Александр Блок в речи «О назначении поэта» — «мы умираем, а искусство остается».
Павел Николаевич Малофеев
