Стоило ли менять старославянский язык на современный?

«Нас не спросили!» — первая мысль, которая возникает, когда читаешь вопрос, вынесенный в заголовок данного эссе. Вернее, эссе, которое еще предстоит написать. И хотя на самом деле – никого не спросили, но, скажите, какие языковые реформы в России вообще предполагали широкое народное обсуждение? Все без исключения навязывались сверху, продавливались. Носители языка просто были поставлены перед фактом: с сегодняшнего дня следует говорить то-то и то-то, поступать так-то и так-то. Все-таки крепко сидит в нас и наших правителях тоталитарная «закваска»!

Как известно, одним из первых декретов Советской власти был именно декрет о языке. Упразднялись «яти» и «ери» за ненадобностью. Приставка «без» в составе прилагательных стала писаться с согласной «с» на конце. Некоторые ревнители языка и ненавистники большевиков даже усмотрели в этом сатанинский замысел: дескать, вот был «безплодный» — в отрицательном значении, а стал «бесплодный», подразумевая под «бесом» уже не приставку, а имя существительное. Пусть эти измышления останутся на совести самих фальсификаторов.

Куда важнее другое – те, кто был воспитан на старой русской орфографии, приняли нововведения в штыки. Самый показательный пример – писатель И.А.Бунин. Он назвал новую русскую орфографию «похабной», отверг ее с порога и до конца дней оставался верен орфографии дореволюционной. Такое вот литературное «староверчество». Можно сколько угодно издеваться над такой позицией, но не лучше ли отнестись к ней с должным уважением перед талантом Бунина?

А если серьезно – так ли нужна была реформа языка в 1918-м году? Может, были дела поважнее? Конечно, были. Но нация без языка – ничто. А старославянская «вязь» уже воспринималась архаично. К тому же, в сознании захвативших власть пролетариев она прочно ассоциировалась с ненавистной церковью. Так что судьба старославянского языка была, по сути, предрешена.